«Вы цены себе не знаете!» - говорил своим ученикам главный художник Гознака, заслуженный деятель искусств РСФСР Иван Иванович Дубасов. Горькая правда этих слов заключается в том, творчество художников Гознака в советское время считалось так называемой «официальной графикой». Их не принимали в Союз художников СССР, о них редко писали газеты, не проводились выставки их работ. Зато десятки миллионов человек ежедневно пользовались плодами их творчества, даже не догадываясь, что держат в руках не просто бумажку, а оттиск с гравюры, и у этой гравюры, как и у любого другого произведения искусства, есть конкретный автор. Например, я рисовала портрет Ленина на червонце образца 1961 года, Спасскую башню Кремля на 5-рублевой купюре, выполняла и другие ответственные задания. Впрочем, обо всем по порядку.

     …Шел 1943 год. В то тяжелое военное время, когда кругом была разруха, голод и холод, государство уже думало над тем, как в недалеком будущем налаживать мирную жизнь. В том числе и создавать кадры для будущей промышленности. Наше СРУ-35, находившееся в ведении Гознака, получило статус Ремесленного училища. Что это значило для нас, учащихся? Во-первых, в ремесленном училище учеников кормили два раза в день. А во-вторых, выдавали необходимую одежду – бушлаты, ботинки на деревянной подошве, а девочкам – даже чулки. Причем, бушлаты шили нам в ателье каждому индивидуально по размерам – тогда это казалось чудом.

      Необходимость создания Специального ремесленного училища в Гознаке была вызвана тем, что многие квалифицированные работники  фабрики погибли на фронте. Например, говорили, что специалист по водяным знакам погиб, и это вызвало много проблем. Все понимали, что после окончания войны на Гознак ляжет большая нагрузка: стране нужны будут новые государственные бумаги, кредитные билеты, облигации и т.д. Необходимо было готовить новые кадры с уникальными профессиями, ведь таких специалистов не готовил ни один институт. Среди них - граверы-художники, графики, гильоширы, штемпелисты, пуансонисты, гальваники, печатники, представители других довольно редких специальностей.

     Несмотря на военное время, учебная база в СРУ-35 была хорошая. Была богатая библиотека. В художественной мастерской от старых времен сохранились мольберты для рисования, гипсовые головы Давида, Антиноя и других античных героев, были и другие учебные пособия. На уроки рисования к нам приглашали натурщиков, водили на экскурсии по художественным музеям Москвы. 

     Я попала в группу художников. На общеобразовательные предметы и рисунок мы ходили все вместе. Постепенно наш учитель, опытный гравер-художник Семён Иванович Афёров, по нашим рисункам отобрал группу граверов. Нас сначала было довольно много. Однако затем, в процессе учебы, кого-то перевели в гильоширы, кого-то в графики, кто-то ушел сам. Поэтому граверами-художниками на Гознаке долгие годы работали только двое из нашего выпуска – я и Татьяна Силова (после замужества Никитина).

     На протяжении нескольких лет нас учили гравировать. Сначала учили правильно держать штихель и направлять его, полировать пластину, но основное - это раскладка рисунка на штрих.  Первыми учебными гравюрами, чтобы мы почувствовали, как надо класть штрихи по форме, были геометрические тела: куб и цилиндр. Потом гравировали гипсовый глаз, ухо. Постепенно задания становились сложнее. Помимо гравюры на меди, мы выполняли офорты и ксилографию.

     После окончания войны, в 1946 году, СРУ-35 преобразовали, и мы стали учащимися Московского специального техникума Гознака Министерства финансов СССР. Окончили мы его в 1948 году. Вскоре даже построили специальное здание для техникума, но просуществовал он недолго. После нас в 1952 году был еще только один выпуск, после чего художников стали готовить индивидуально непосредственно в цехе Гознака под руководством опытных мастеров. 

     У меня, например, за всё время работы на Гознаке было три ученика, которые потом стали граверами-художниками. В настоящее время на Гознаке работает только одна моя ученица – Марина Сильянова (Михеева). Если учесть, что здесь работали ее прадед, дед, отец, тетя и двоюродные братья с сестрами, общий гознаковский стаж этой семьи окажется впечатляющим – около 300 лет.

     Но вернемся к моим первым годам самостоятельной творческой деятельности. По окончании техникума нам, молодым художникам, была присвоена категория техников, но потом наши специальности стали считаться рабочими, и мы перебрались в цех 63. Там и размещалась мастерская художников - в одной большой комнате.

     Мы сидели в три ряда: у окна - граверы, за нами - графики. Только спустя какое-то время для главного художника отгородили небольшое помещение. Первое время у нас, граверов, был большой общий стол. Было очень неудобно работать, так как требуется очень высокая точность при гравировании. Потом для каждого гравера нашли старые специальные верстаки. В комнате было шумно и душно. До оборудования курительной комнаты все курили на рабочих местах. Прошло время, цементный пол покрыли линолеумом, сделали дневное освещение. Так постепенно улучшались условия труда. Говорят, что в конце восьмидесятых годах, уже после того, как я ушла на пенсию, стали делать отдельную комнату для граверов-художников и даже провели евроремонт, но увидеть новое помещение мне уже не посчастливилось.  Недавно я случайно увидела по телевизору репортаж о Гознаке и совершенно не узнала мастерскую художников: на столах чисто, стоят только компьютеры, нет ни краски, ни бумаги, ни карандашей, как было у нас.

     Теперь собственно о том, как делаются деньги. Если кратко, то процесс производства банкнот состоит из 65 операций. Одним из наиболее ответственных этапов является изготовление рисунков, портретов, орнаментов и других реквизитов, которые вначале выполняют художники высокого класса, а затем переносят на металл не менее искусные граверы.

     Банкноты образца 1961 года, к примеру, доверили самым опытным, давно работавшим мастерам. Эскизы новых денег создавали главный художник Гознака И.И. Дубасов и его заместитель С.А. Поманский. Из молодого поколения графиков к работе над новыми советскими деньгами был привлечен только Юрий Лукьянов, который  выполнял эскиз оборотной стороны 100-рублевой купюры.

     В самом начале работы художники-графики, учитывая пожелания заказчика, рисовали цветной эскиз или, другими словами, оригинал-макет. Этот эскиз делался в натуральную величину. После утверждения его увеличивали и тщательным образом прорабатывали все мелкие детали, чтобы у тех, кто будет с ним работать дальше, не возникало никаких вопросов. Особенно это было важно для нас, граверов, когда на эскизе были портреты. Оригинал, по которому режется гравюра на меди или стали, должен быть безупречным, с точки зрения рисунка.

      Затем наиболее важную художественную часть эскиза – «картинку» давали нам, граверам-художникам, для выполнения классической гравюры. Мало того, что этот вид искусства необычайно красив – у классической гравюры есть еще одно немаловажное достоинство: ее невозможно подделать. Никто, даже сам автор, никогда не сможет повторить гравюру один к одному. При внешнем сходстве две работы будут всегда отличаться положением и ритмом штриха. Так что, водяные знаки водяными знаками, но все-таки самым эффективным способом защиты советских денег была классическая гравюра на меди или стали.

     На лицевых сторонах всех билетов крупного номинала был изображен портрет (барельеф) В.И. Ленина. На купюры достоинством 50 и 100 рублей портреты вождя делал Н.А. Михеев. Мне же посчастливилось гравировать портрет Ленина для самой, как потом оказалось, расхожей 10-рублевой купюры. Кроме того, мне доверили выполнить рисунок Спасской башни на 5-рублевой банкноте.

     При выполнении портретов Ленина для всех нас, граверов-художников, образцами считались портреты Екатерины II и Петра I на царских сто- и пятисотрублевых купюрах начала ХХ века. Они были и остаются непревзойденными по рисунку и мастерству исполнения. Для нас это был эталон оформления ценных бумаг. Это был идеал, к которому мы стремились. 

     Тому, что я, тогда еще молодой специалист, была привлечена к изготовлению новых денег наряду со старыми, опытными мастерами, помог случай. Когда не было заказов, мы работали «в запас». Все материалы, которые использовались в работе, строго учитывались, особенно бумага с пробными оттисками. Сколько листов бумаги брали в кладовой - столько оттисков сдавали. Последние оттиски подписывал главный художник, а кладовщица все подписные оттиски вклеивала в специальный альбом.

     И вот как-то раз, работая «в запас», я сделала большой по формату барельеф Ленина на светлом фоне. Этот оттиск, естественно, был вклеен в альбом. Как нам потом рассказывали, накануне проведения денежной реформы 1961 года гознаковский альбом с пробными оттисками попал в руки Н.С. Хрущеву. Ему понравилось несколько работ, в том числе выполненный мною барельеф Ленина. Так я оказалась в числе тех, кто делал новые денежные знаки.

     Следует отметить, что любая новая денежная купюра – плод коллективного труда. И когда мы говорим, что делали деньги, подразумеваем, что были исполнителями конкретного фрагмента оригинальной печатной формы. Например, я выполняла гравюры для двух купюр. А декоративные элементы, которые являются одновременно элементами защиты, то есть номиналы, шрифты, орнаменты, виньетки, розетки, бордюры, шильды, выполняли граверы-штемпелисты и гильоширы.

     Работали мы над новыми деньгами спокойно, сроки были нормальные, не сжатые. Но работа, разумеется, проходила в атмосфере особой секретности. Никому, даже самым близким родственникам, нельзя было ничего рассказывать. У директора по режиму каждый художник давал расписку о неразглашении. Нам рекомендовали не давать свои фотографии в газеты, чтобы фальшивомонетчики не могли нас шантажировать. Поэтому мы все были крайне удивлены, когда в процессе работы услышали по радио, как Н.С. Хрущев объявил на весь мир, что в СССР делают новые деньги.

     Почти полвека я не рассказывала никому о том, какие ещё деньги делала. И только буквально несколько лет назад поняла: теперь уже можно приоткрыть завесу секретности. Я гравировала деньги для ГДР (портрет Шиллера) и Афганистана (там был изображен крестьянин, убирающий урожай, и знаменитый афганский парк). Когда делали деньги для Афганистана, были очень сжатые сроки, работали аккордно. Как пошутил тогда заказчик: « Срок был вчера».

     Я участвовала ещё в каком-то зарубежном заказе, но не знаю, для какой страны. Помню, что на рисунке были слоны. Впрочем, как только мы начали работать, заказ отменили.

     Ну а кроме денег, мне доводилось выполнять массу других не менее интересных заказов. Например, марки. Советские почтовые  марки отличало высокое качество художественного и полиграфического исполнения, разнообразие сюжетов. Многие их коллекционировали. Сейчас по этим маркам можно вспомнить историю СССР, проследить все знаменательные событиях в жизни страны. Тогда не было Интернета, все пользовались услугами почты, писали и получали письма, а значит, каждый держал в руках конверты и почтовые открытки с этими марками.

      Вначале, когда мы только пришли на Гознак, марок там почти не делали. Однако со временем почтовые марки уже составляли значительную часть заказов, которые я выполняла. За время моей работы в свет вышло как минимум 86 марок с моими гравюрами, но были и такие, которые по разным причинам в печать не пошли. Так случилось, например, с моей гравюрой для марки с картины Васильева. Причем оригинальная форма была уже готова к печати, были сделаны хорошие пробные оттиски, но вдруг, видимо, по финансовым соображениям, серия стала печататься офсетом, а не металлографией.

     Сроки выполнения гравюры для марки колебались от 1,5 до 2-х месяцев. О каждой марке можно рассказывать отдельно, везде были какие-то трудности и особенности, радости и огорчения, но всегда наша работа  зависела от качества оригинала. Хороший оригинал - интересно и приятно работать, и наоборот: плохой – одни мучения для гравера. Часто оригиналы марок нам присылали из ДИЗПО - Дирекция изготовления знаков почтовой оплаты. Оригинал марки приходил оттуда большого размера. Там тоже работали хорошие графики, как и в Гознаке, но мы, граверы-художники, больше любили, когда оригиналы были наши, гознаковские.

     Первая моя марка была из серии «Ордена СССР», она вышла в 1953 году. На марке номиналом пять рублей был изображен орден Красного Знамени. Затем, в конце 1958 года, вышли три мои марки из серии «Столицы союзных советских социалистических республик» (Киев, Минск и Ереван).

     Были и, как нынче говорят, эксклюзивные заказы. Например, в семидесятых годах к юбилею Леонида Ильича Брежнева мне пришлось выполнять необычное задание. Кому-то из высокопоставленных особ пришло в голову подарить генеральному секретарю не оттиск гравюры на бумаге, а гравюру с его портретом на металлической пластине. Причем это была не привычная нам, граверам Гознака, пластина из меди, а сделанный по какой-то неизвестной мне технологии оттиск на материал, имитирующий сталь. Работа проходила как всегда в атмосфере секретности, но в связи с крайне ограниченными сроками мне разрешили работать дома. Это был единственный случай, когда я принесла работу домой. Что стало с моей гравюрой дальше – не знаю. О том, понравилась ли моя работа генеральному секретарю, мне не сообщили.

     В целом работа приносила удовлетворение и радость. Со стороны руководства фабрики были поощрения за хорошо выполненную работу. Наиболее распространено было за трудовые успехи вывешивать портрет на заводскую или фабричную доску почета. В цехе я «висела» очень часто, и три раза мой портрет красовался на фабричной доске почета. Были и денежные премии. Самая большая за время работы премия (в размере 1000 рублей) была мне выплачена за участие в создании денежных купюр 1961 года. Остальные премии были в размере до 200 рублей.

     В то время были распространены продовольственные заказы, в которые входили дефицитные продукты. Как  потом оказалось, Даниловский мосторг шефствовал над Гознаком. Поэтому иногда нас ставили в известность, что приезжает магазин с одеждой или обувью. Первыми «отоваривались» партком, фабком и все начальники, ну а потом мы, рабочие. Периодически в цехе проводилась культурно-массовая работа, а именно, были распродажи книг, билетов в театр и т.д.

     Профсоюз занимался распределением путевок. За всё время работы я воспользовалась ими только несколько раз. Чаще что-то перепадало из директорского фонда, так как директор Гознака Е.К.Кузин ценил художников. Самым ярким и запоминающимся для меня событием была туристическая поездка в Болгарию. Когда при подготовке к поездке мы проходили собеседование в парткоме, первый вопрос был: «Какую общественную работу ведете?» Моей общественной работой была касса взаимопомощи. Я этим занималась очень долго, мне нравилось помогать людям. У меня был специальный сейф, куда я складывала деньги и документы. Стоял этот сейф в комнате у главного художника.

     К сожалению, после ухода на пенсию моя связь с Гознаком порвалась. Единственное, что осталось, - это «гознаковская» добавка к пенсии в размере 200 рублей. Это обидно, так как тем, кто сейчас уходит на пенсию, Гознак доплачивает в 10 раз больше.

Лидия Федоровна Майорова, бывший художник Гознака

Copyright © Конкурс юных репортеров, фотоконкурс, конкурс рассказов, статей Все права защищены.

Опубликовано на: 2009-06-24 (3090 Прочтено)